– В ближайшее время я сяду за написание биографии какого-нибудь культового музыканта или нового романа, – делится планами писатель Роман Богословский. – А может, углублюсь в дела политические. Кто мешает мне делать все это сразу? Коль уж Роман первый сказал слово «политика», с нее и начнем.

Роман, в последнее время страна обсуждает недавние митинги оппозиции. Кто такой Алексей Навальный теперь знают даже старушки на лавочках. Что вы обо всем этом думаете? Думаете ли вообще?

– Как же не думать, думаю. У меня есть четкое убеждение, что общество просто использует Навального в качестве вовремя подвернувшегося крючка, на который можно поймать золотую рыбку. Что это за рыбка? Давайте рассуждать, кто и зачем выходил на улицы городов митинговать. Одинокой матери двоих детей не хватает денег для сбора их в школу и детский сад. Жители многоэтажек устали от бесчинств управляющих компаний. У предпринимателя, который итак еле сводит концы с концами, отняли его ларек. Теперь на этом месте предусмотрена остановка. Отец семейства полгода не может найти работу. И так далее.

Протест — он у каждого свой. Каждый выходил по своему собственному поводу. Малая часть действительно шла за Навального. За его свободу и благополучие. Плюс агрессивная шпана и зеваки. Вот и все. Наши люди многое пережили. Жизнь научила их использовать любую фигуру и ситуацию себе во благо. Навальный тут не исключение. Так было при Емельке Пугачеве и в 1991 году. Так есть сейчас. Не даете денег и простых благ нам молчаливым? Мы придем на площадь под лозунгами Навального и закричим.

Вы-то на чьей стороне? Из ответа непонятно.

– Я на стороне постепенных реформ. Хватит России сломов, переломов хребта и прочей шоковой терапии. Я за движение к смешанной, но социалистической экономике. К государственно-частному партнерству, вовлечению людей в дела страны. К восстановлению профсоюзов.

Государственный переворот — это не тот путь, потому что он кровавый и дикий. Да, реформы назрели, народ одинок, недоволен, зол. Уверен, что оттолкнувшись от этих протестов власти нужно начинать движение по вовлечению людей в политическую жизнь. Просто отмахнуться уже не получится. Либерализм предполагает самостоятельность мышления. Придумал схему, осуществил, заработал — молодец. Мы это прошли. Теперь нужно подумать обо всех остальных. О тех, кому такая система не подходит.

Люди имеют право выбирать — что им подходит, что нет. Одних мы уже удовлетворили. Остались другие. Которых большинство.

Однако несколько лет назад вы поддержали тогдашнего главу самопровозглашенной ДНР Александра Захарченко и воевавшего тогда там писателя Захара Прилепина. Ими было объявлено о создании Новороссии вместо Украины. Вы думали, что все пройдет естественно, мирно и постепенно?

– Знаете, это от усталости и бессилия. Ситуация в непризнанных республиках зашла тогда не то что в тупик, она замылилась, перешла в формат затяжного хаоса. Люди из Донецка писали мне: «Не понимаем тут, что происходит. Продолжать сидеть в подвале, то ли можно подняться в дом. Остаться здесь, т

о ли уехать в Россию». 

Затяжные конфликты со многими неясными до конца составляющими всегда приводят к этому — к брожению, к неизвестности, к невменяемости. Понимал ли это Захарченко? Конечно. Поэтому и решился тогда на столь радикальный шаг. Пусть осуществить проект не удалось — это уже не важно. Он пытался вырулить ситуацию, применив неожиданную стратегию. Я это поддержал. Потому что сам устал от происходящего. Потому, что вопрос подняли люди, которым я доверяю. Они меня ни разу не обманули, не подвели. Вот и все.

Хочетя уйти от политики, но уж больно политическая книга у вас недавно вышла. Повесть «Токката и фуга». В российском литературном мире был большой скандал…

– С этим все понятно. Объединение «Альтерлит» – это еще не вся литературная среда. Это ее малая часть. С чем бы я их сравнил? Помните, у Энди Уорхола была его «Фабрика»? Вокруг тех, кто там тусовался, постоянно происходили какие-то скандалы и конфликты — секс, наркотики, рок-н-ролл, ну вы понимаете. Вот тот самый «Альтерлит», который поднял на вилы мою книгу. Это примерно то же самое.

Там состоят крайне интересные люди. С одной стороны, они культурные, начитанные тонкие, умные. С другой- они всегда не против подглядеть за чьей-нибудь интимной жизнью, поругаться сочным матом в комментариях под постами в соцсетях. Есть такой способ существования, что поделать. Что касается скандала с «Токкатой и фугой», здесь стояла одна цель — очернить моего издателя Вадима Левенталя и его издательский проект – «Книжная полка Вадима Левенталя».

Моя повесть просто вовремя попалась на глаза. Это могла быть любая другая книга проекта. Вадим крайне успешно делает свое дело. Нужно было «показать ему его место».

Несмотря на то, что я как бы пострадавшая сторона в этом конфликте, к «Альтерлиту» я отношусь нормально. Бурление жизни в литературе создается, в том числе, и так. Сами того не осознавая, эти веселые ребята вымывают застойные явления из русской словесности. Ну и молодцы.

Понятно, в литературе свои митинги оппозиции, весело. А что насчет политики в «Токкате и фуге»? Лично я, каюсь, не понял, что вы хотели нам сказать, Роман.

– Я ничего не хотел вам сказать. Ни вам, ни кому-то другому. Я просто купался в ванной и придумал эту вещь, этот сюжет. Или он сам придумался — точно сказать не могу.

Поразительно, мне всю мою литературную жизнь приходится оправдываться за то, что происходит со мной само собой. Пришла идея, нарисовалась картинка, все постепенно выстроилось и написалось — все. Ваш вопрос – это как спросить новорожденного: «Слушай, вот ты родился, ответь теперь нам, почему тебя окружает этот стол, этот стул, эта кровать и эта женщина на ней, что тебя родила?»

Хорошо, не хотите отвечать — принимается. Тогда зачем вы вставили в текст письмо певице Кончите Вурст? Оно было написано вами много лет назад.

– А она разве певица? Я думал это мужик – Томас Нойвирт. Отвечаю: письмо это болталось без дела на сайте «Левого фронта» долгое время. Мне нужно было проиллюстрировать отношение философа Александра Дугина к трансгендерам, мультисексуалам и прочим маньякам.

Зачем мне было писать новое письмо, если есть хорошее старое? Александр Гельевич в 2015-ом году отнесся к тексту благосклонно. Он сделал репост на свою страницу. Оно совпало с его образом мыслей. Было бы глупо не использовать этот текст, я так считаю.

Может быть, не буду спорить, останусь при своем. Поговорим о литературных премиях. Вы входите в оргкомитет «Всероссийской литературной премии имени А. Левитова». Вы номинатор и номинируемый в одном лице на премии «Национальный бестселлер». Как-то многовато всего…

– Отчего многовато? Как раз нормально. На премии Левитова сейчас усиленно читаем присланные и присылаемые рукописи. Это продлиться до 1 апреля. Те из них, что наберут высшие баллы, отправятся к жюри. В сезоне 2021 года «Национального бестселлера», совершенно верно, я заявлен дважды. На премию номинируется моя повесть «Токката и фуга», так же и я номинирую книгу другого автора. Это не запрещается правилами премии.

Интервью провел Эдуард Антонов.